Разочаровавшись в капитализме, Россия ищет образ будущего. Все слышнее голоса тех, кто предлагает активнее использовать советский опыт, «красные смыслы» и зовет нас к новому социализму. Один из приверженцев этой идеи — философ и политолог, член Изборского клуба Сергей Черняховский.
культура: Так что, капитализм действительно себя изживает? Почему?
Черняховский: На каком-то этапе это был прогрессивный строй, но сейчас его противоречия очевидны. Капитализм базируется на том, что часть богатства, создаваемого трудом одних, отбирается в пользу других, а это ведет к расслоению общества и социальному напряжению. Он может существовать эффективно, только постоянно расширяя потребление и стимулируя спрос. Человек начинает жить, чтобы потреблять, а не реализовывать свою сущность. Это приводит к расчеловечиванию — чистое потребление свойственно только животному. А еще — к тому, что все измеряется универсальным эквивалентом — деньгами. И уничтожается осмысленность жизни. Капитализм — это постоянное стремление к экспансии, в результате — кризисы, войны. Мы видим это на Украине, в Ливии. Если смысл человеческого существования сводится к материальному богатству, неизбежна и борьба за эти богатства. Мы стоим на пороге Третьей мировой войны. США совершили больше актов агрессии за минувшие 20 лет, чем Гитлер перед Второй мировой.
культура: Но ведь Красный проект тоже показал свою нежизнеспособность…
Черняховский: Я бы так не сказал. Пока эта идея реализовывалась, Советский Союз был великим государством. Как только мы стали отказываться от Красного проекта, наступила катастрофа. Существует навязанный нам стереотип, что в середине 80-х годов в Советском Союзе был кризис, наша страна не выдерживала гонку вооружений. На самом деле, хотя США были богаче, экономика СССР была сильнее. Поясню. У нас работали около 200 миллионов человек. Они кормили и вооружали не только почти 300 миллионов населения СССР, но и до 1,5 миллиарда жителей планеты. СССР все это держал на своих плечах, более-менее эффективно развивая экономику половины планеты. А вот более богатая экономика США, хоть и контролировала экономику другой половины мира, но не помогала ей, а жила за ее счет. Получается, экономика СССР была прочнее.
Американская элита в 70-е годы считала соревнование двух систем проигранным.
культура: Вы используете термин «сверхмодерн» — как синоним нового социализма и нового исторического проекта для России. Каким смыслом Вы его наполняете?
Черняховский: Сначала общество говорило, что человек живет, потому что его создал Бог, на земле он должен пройти через испытания и заслужить вечную жизнь. Потом, в эпоху Ренессанса и Просвещения, в центр мира был поставлен уже не Бог, а сам человек и его разум. Возникло общество Модерна с установкой, что человек живет для того, чтобы познавать и совершенствовать мир. Тогда огромный прорыв совершила наука. Но после Первой мировой войны общество Модерна стало утрачивать смыслы и терять ответ на вопрос: «Для чего человек живет?» Ради Большой Берты? Хлора? Массового убийства? В 20–30-е годы ХХ века была депрессия на Западе. Как реакция на нее в Германии возник фашизм — Контрмодерн. Он провозглашал: «Мы вернемся к обществу, наполненному героизмом и смыслом. И отметем меркантильные и рациональные расчеты». И оказалось, что это общество, во главе которого стоял Гитлер, сильнее общества остывающего Модерна. И Гитлер бы их победил, если бы не было проекта Сверхмодерна, который существовал в СССР. Контрмодерн звал к тому, чтобы порабощать других. Сверхмодерн же говорил о совершенствовании мира и человека, о братстве и о свободе. Советский Союз победил в войне, потому что красные смыслы оказались сильнее коричневых. И мы должны вернуться к идее Сверхмодерна — создавать общество, в котором в полной мере может реализоваться каждый человек. Где высшая радость для него — это любимый труд и познание.
культура: Чтобы создавать более совершенное общество, должен возникнуть новый тип человека...
Черняховский: Ленин писал: «Мы не утописты, думающие, что дело строительства социалистической России может быть выполнено какими-то новыми людьми... Мы хотим построить социализм из тех людей, которые воспитаны капитализмом, им испорчены, развращены, но зато им и закалены в борьбе». Человек формируется практикой. Кто не творит, тот скатывается к животному состоянию. Почему медленно развивались народы Африки? Слишком благоприятные условия — бананов много. Человек, как велосипед, — находится в вертикальном положении, только пока едет. Когда перестает работать, шаг за шагом возвращается в состояние обезьяны. Поэтому реализоваться можно только через сложные виды труда, где человек принимает нестандартные решения. Труд не должен быть просто обеспечением потребностей пропитания. Он должен быть возможностью самораскрытия и творчества.
культура: Сейчас все чаще говорят о социальной справедливости, людей раздражают олигархи — с ними что делать?
Черняховский: Мы стали использовать этот неточный термин еще в 1996-97 годах, когда возникла Семибанкирщина. Олигархия — это правление немногих. Тот строй, который возник у нас в 90-е, правильнее называть плутократией. Если же под олигархами иметь в виду крупных капиталистов, то они разные. Кто-то хочет, чтобы Россия влилась в западный мир и дала ему возможность обогащаться за наш счет. Кто-то делает ставку на построение сильной страны в капиталистической-империалистической модели — с отстаиванием национальных интересов. Интересно, что после Октябрьской революции при национализации заводов рабочие нередко избирали директорами старых владельцев. И большевики это поддерживали. В определенных условиях крупные предприниматели могут влиться в новую экономику и быть полезными — те, кто захочет. Те, кто не захочет, должны быть социально санированы. Возможность с их стороны диктовать свою волю народу должна быть исключена.
культура: А как Вы прокомментируете казус Сергея Кургиняна? Он призывает строить СССР 2.0, а потом приезжает в Новороссию и выступает против Игоря Стрелкова. Многие увидели в этом предательство…
Черняховский: Ну, тут я не согласен... У Кургиняна и Стрелкова оказались разные взгляды на тактику, стратегию и символы освободительного движения. Но это борьба в одном лагере. У Стрелкова есть моральное преимущество: он воевал, а Кургинян — нет. Но, принимая это, еще нельзя делать вывод, что Кургинян во всем неправ. В Новороссии есть большая проблема. Население Луганской и Донецкой областей — 6,5 миллиона человек. А воюют только 20 тысяч. Известно, что воюющая территория без ущерба для экономики способна выставить армию в 10% от численности населения. Теоретически Новороссия могла бы поставить «под ружье» 650 тысяч человек. С такой армией Стрелков был бы уже в Киеве и во Львове. Почему нет полной мобилизации реального потенциала? Есть просчеты и в части символов. Размахивание российскими триколорами и двуглавыми орлами не содействует мобилизации населения против киевского режима. Многие из тех, кто против «Правого сектора», Коломойского и сидящей в Киеве своры, не отождествляют себя с Российской империей, с белогвардейской символикой. Кто-то говорит: «Это не наша война. Это схватка деникинцев с бандеровцами». Ополченцы ведут себя очень мужественно. Среди них сражаются носители не только белогвардейской символики, но и красных смыслов. Слишком много икон, крестов и двуглавых орлов — это многих отталкивает. Я не говорю, что всем надо надеть буденовки. Но нужны объединяющие начала. Подобно тому, как это объединение было достигнуто в годы Великой Отечественной войны. Но в любом случае, на сегодняшний день Стрелков и Кургинян находятся по одну сторону баррикад.
культура: Почему Запад никак не оставит Россию в покое?
Черняховский: Мы разные. Западные страны отрекаются от базовых ценностей. Когда президент-социалист подписывает закон, разрешающий гомосексуальные браки, — это еще можно как-то понять, у социалистов всегда были вольные трактовки семейной жизни. Но когда английская королева, являющаяся главой церкви, подписывает подобный закон в Англии, — это говорит о том, что церковь начинает признавать такие вещи. Тон задает Постмодерн, утверждающий, что у каждого может быть своя истина, свой бог — а это уже примитивное язычество. Не высокое язычество античности, а первобытное — по лешему на каждом дереве. Мы же противостоим этой энтропии, разложению цивилизационных основ. Второе — Запад не может обеспечить себе безбедное существование, не организуя так или иначе перекачивание богатства из других регионов к себе. Ему нужны наши ресурсы. Третье — Запад не хочет иметь сильного геополитического конкурента. Сейчас происходит усиление наших позиций, что четко выявила ситуация с Крымом. Россия и Путин не намерены соблюдать навязанные нам четверть века назад правила игры. В мире может начаться цепная реакция — страны одна за другой начнут входить в орбиту России. Запад видит свою задачу в том, чтобы заставить нас покориться. И здесь нам нужно проявить твердость — быть готовыми к временному снижению уровня жизни, отказаться от «заморских сыров». Это не такая большая цена за свое место на международной арене.
Journal information